«Парня в горы тяни – рискни… там поймешь, кто такой…» Тысячу раз эту песню еще подростком под треньканье гитары пел Гриша. И когда пел, именно так, романтично, как Высоцкий, и представлял покорение вершин. Но когда всерьез занялся альпинизмом, поступал куда более продуманно и взвешенно, чем герой этой песни. Ага, поймешь… Нет, лучше на берегу, то есть у подножия, разобраться, кто такой. А там уже и решать, идти с таким или нет. Большое испытание оказаться в горах с человеком, с которым ты психологически несовместим. Если идешь с группой, еще есть возможность переключиться на другого – в индивидуальной экспедиции, а чаще всего такие и организовывал Григорий, ты обречен на тесное каждодневное общение. Григорий как человек обстоятельный хотел знать о том, с кем собирается идти в одной связке, как можно больше, чтобы понять, насколько они совместимы.

Анкета у Сергея Кофанова подходящая, к тому же екатеринбуржец, а наша альпинисткая школа чего-то стоит, признано в мире. С ним его познакомил Илья Рожков, товарищ по бизнесу, в 2007 году. К тому времени Сергей уже несколько лет работал в Москве. Профессия довольно экзотичная – горный гид, в столице на нее больше спрос.  Илья позвонил Сергею: есть такой человек, который собирается на Килиманджаро, поговори, объясни ему, как и что. Клиент состоятельный, может позволить себе дорогую экспедицию.  Сергей как раз приехал к родителям в Екатеринбург, встретились в офисе холдинга. Поговорили втроем, на Килиманджаро собирался также Алексей Новоселов. Он и задавал больше всего вопросов, Григорий сидел тихо, и для Сергея он как-то даже и не запечатлелся в памяти. В тот год не получилось поехать, Сергей отправился на Эверест, а Григорий поднимался на Килиманджаро и Эльбрус с «Альпиндустрией». А потом, через год-полтора, совершенно случайно или судьба вела, встретились у Эльбруса, в ресторане. Тут был общий знакомый Сергей Семенович Зонзам, директор «Альпиндустрии». Сергей разговаривал с Зонзамом, рассказывал о своих восхождениях, видит, сидящий рядом Григорий прислушивается. И напомнил, что уже встречались. Разговорились, и Григорий спросил, а не мог ли он привлечь его как частного гида. На что Сергей ответил: «Не проблема». Обменялись мобильниками, и через месяц Григорий позвонил.

Начали с вершины Косцюшко.
Австралии не повезло с горами. 2200 метров – и это высшая точка континента. Сергей уже водил на Косцюшко более сотни человек. Тебя привозят в национальный парк, выходишь из машины, и через пять часов ты на вершине. Летом благодать, ступай себе по песчаной дорожке, никакой особой подготовки не требуется.
Октябрь – самое начало весны, на Косцюшко снег. Не сравнить, конечно, с Эверестом, но в это время года маршрут готовит свои испытания: пробирались по глубокому снегу, переходили вброд ледяную реку.

В этой экспедиции много разговаривали о жизни. Григорию хотелось знать, какие книги читает Сергей, какие фильмы смотрит, какую музыку слушает, чем вообще интересуется. Через каждые полчаса разговор прерывался, Григорий останавливался, звонил по спутниковому телефону. Сделав срочные руководящие указания, снова возвращался к разговору. Начиналась новая тема:

– Ну а раньше спортом занимался?

– Легкой атлетикой, бегал.

Сергей тогда подумал, что Грише вдвойне тяжело: одно дело тащить рюкзак и карабкаться на вершину и другое, параллельное – отсюда принимать непростые решения.
Улетали из Сиднея друзьями. Теперь у них была общая цель: подняться на самые высокие вершины континентов, в том числе и на Эверест. Свои серьезные намерения они лихо и не без юмора изобразили на бумаге, скрепив подписями.

Договорняк
Ну, короче, зашла такая ровная тема, что два нормальных чувака – Серега и Гриша, решили забить стрелку в самых высоких горах в мире. И договорились они  это делать постепенно – начать с Аконкагуа (с 11 февраля по 2 марта), продолжить на Эвересте (с 1 апреля по 10 июня). Ну, и на Мак Кинли кинуть кости были тоже вроде не против (с 24 июня по 12 июля). Причем Серега вызвался вроде как помогать Грише, поскольку у него такая маза уже пару раз и типа тертый он уже в таких делах перец. В общем договорились они, что Гриша башляет Сереге денег в виде зарплаты  в бакинских рублях чистоганом в размере энное количество тонн за Аконкагуа, Эверест и Мак-Кинли по схеме 2/3 cуммы до поездки и 1/3 после в случае успеха в качестве премии. Все остальные расходы по поездкам Гриша покрывает из своего кармана согласно смете.
В случае возникновения форсмажорных обстоятельств (типа атомная война и прочие не поддающиеся контролю ситуации), стороны выходят из данного договора с минимальными потерями, но в условиях полной взаимной удовлетворенности. Данный договорняк подписан в двух экземплярах, каждый из которых обладает одинаковой юридической силой.
Согласен                 перец Григорий
Согласен                 перец Сергей  

Сергей пытался отговорить Григория: «Не многовато ли вершин за такой короткий срок? Надо ли в таком темпе?» В его практике такого не случалось. Программа «Семь вершин» обычно выполняется годами. Григорий сразу поставил самую высокую планку – Эверест. Человеку, видевшему Эверест только в телевизор, невозможно реально представить, насколько это трудно. Можно захотеть, можно вдохновиться и собрать рюкзак, но это еще не значит, что достигнешь цели. Никто тебя на закорках не занесет. Сам должен подняться. Сам спуститься. После чего желательно еще остаться физически здоровым. И еще один вопрос, который охлаждал многие ретивые головы, – финансовый. Для осуществления программы требовались немалые деньги. Но и это нисколько не пугало. Григорий не жалел деньги на экспедиции, хотя в поездках был достаточно скромен. Никаких особых предпочтений в еде. Мирился с тем, что было.
Следующим номером в программе «Семь вершин» была Пирамида Карстенз – высшая точка Океании. На эту гору – в самую глубинку Папуа – мало кто ходит – сумей еще до нее добраться. Хотя через джунгли чуть ли ни к самому базовому лагерю проложена хорошая дорога. Но для наших братьев альпинистов и туристов эта дорога закрыта. Дело в том, что здесь хозяйничает американская компания, которая у самой Пирамиды раскопала гигантский золотоносный рудник. Днем и ночью рычат мощные железные механизмы, экскаваторы, черпают руду. Территория охраняется, никого не пускают, и приходится искать другие подходы. И они известны. Можно подойти с другой стороны горы. Местные гиды протоптали тропу, водят группы. Эта тропа замечательна тем, что дает тебе возможность вплотную познакомиться со многими прелестями джунглей: тут тебя встречают москиты, норовящие попить кровушку, да еще в благодарность заразить малярией, ползают по земле, лежат поперек тропы и свисают с деревьев разнообразные ядовитые гады, муха цеце кружит над тобой, целя, куда ужалить… Правда, эти тропические радости скоро кончаются, тропа поднимается на высокогорье, где белому человеку дышится не в пример привычнее. На такой переход требуется время. А это 7–10 дней. Времени не было, поэтому обратились к другому известному варианту – арендовали вертолет, чтобы залететь прямо под гору.

С самого начала экспедиция незаладилась. Лидер группы Сергей Кофанов прибыл за неделю до предполагаемого приезда группы. Прорабатывал маршрут, узнавал ситуацию на месте. Большую часть денег надо было привести налом, местные вертолетчики работали только за кэш. Причем местный, индонезийский. Сергей прилетел с сумкой баксов, поменял в Джакарте на рупии. Тут как по заказу грянул кризис, курс рупии обвалился, возникли еще новые сложности  с вертолетом. В аэропорту Набире он уже облюбовал маленький BELL, он стоял как бы вплавленный сорокоградусной жарой в асфальт и ждал наших путешественников. Оставалось найти к нему еще пилотов. Дата отъезда отодвигалась, вся расписанная по часам и минутам жизнь Григория – деловые встречи, дружеские посиделки, учеба – откладывалась. Строго говоря, Пирамида Карстенз вовсе не обязательна в программе «Семь вершин». Все-таки остров – не материк. Может, отказаться? Отыграть назад? В таком случае опять менять деньги – половину бы потеряли. А когда еще? Григория устраивала только полная программа, по максимуму, без всяких натяжек…
 Наконец, Сергей нашел пилота. Еще раз пробил маршрут, убедился: все стыкуется. Позвонил Григорию, и экспедиция стартовала. Владимир Степашко вылетел из Киева, Григорий и Алексей Новоселов из Екатеринбурга.

Ожидание вылета в аэропортах, долгие часы перелета. Утомительное это дело, летать на такие расстояние. Кто читает газету, кто прикладывается к коньячку, кто отсыпается на многого дней вперед, чувствуя потом себя все равно разбитым и усталым. Как-то надо убить время. Невыносимо медленно оно движется в самолете… Но только не для Григория. Вооружившись нетбуком, он успел написать несколько деловых писем, поздравить коллегу с днем рождения, пошарить по Интернету и выудить кое-какую информацию о Папуа, не густо, но хотя бы для общего представления. А потом достал из футляра свою маленькую гитарку, подстроил и начал отрабатывать пассажи. Однако вот тут уже и появился вожделенный берег, поросший диким сахарным тростником, рощи саговых пальм, горы, горы, на сколько хватает глаз, непроходимо поросшие хвойными лесами. В этих заповедных тропических дебрях живут сотни племен, многие из которых не видели еще белого человека. Их устраивает первобытный образ жизни, другого они не знают. Вместо одежды их украшают символические узоры, нанесенные природными красками на лицо и тело. Как и одежда цивилизованного человека, они соответствуют назначению: для свадьбы – одни рисунки, для войны – другие. В принципе, они, как и в большинстве своем все люди, весьма доброжелательны. А войны затевают потому, что таково общечеловеческое свойство. Отличаются они тем, что после кровопролитной схватки съедают  врагов. Ничего не  поделаешь, –  традиции. Впрочем, правительство Индонезии заверяет, что случаев каннибализма давно уже не наблюдается, та часть острова, которая ей принадлежит, безопасна. А как же съеденные в прошлом  году миссионер и антрополог? Это просто несчастный случай. Они сами погибли. А съели их потому… ну если уже все равно погибли, почему не съесть?..
Он не миссионер и не антрополог, углубляться в дебри ему ни к чему. Но вот в деревушку Вамена они съездят. По сути, это единственная в Папуа туристическая деревушка, в которой можно приобщиться к жизни папуасов. Эти папуасы, можно сказать, уже приобщились к цивилизации и не против коммерции – фотографируются за деньги или за какую-нибудь вещицу – перочинный ножичек, зажигалку и т.п.

Встретились в аэропорту Папуа.
Маленький BELL оказалcя слишком маленьким, чтобы вместить всю группу. Пришлось забрасывать экспедицию в два приема. Перед посадкой тщательно взвешивались, чтобы не дай бог не пронести на борт лишний грамм. С первой партией улетели Григорий и местный гид Дени. Вертолет вернулся за остальными членами экспедиции. Рейс должен быть состояться утром следующего дня.
Утром 9 ноября Сергей и Алексей  проснулись в 4 часа, в 5 выехали в аэропорт Набире. В 5-30 из базового лагеря позвонил Григорий:

– Перевалы закрыты облаками… Ветерок, надеюсь, через час-полтора развеет… – Ветерок особо не чувствовался, поэтому он и сам не очень верил, что развеет.

– Будем на связи.

Готовились к вылету, пилоты запрашивали прогноз из Энаторали. Через полчаса ожиданий позвонил основной пилот и сказал, что погода в Энаторали не позволяет совершить посадку для дозаправки, поэтому вылет переносится на завтра.
Сергей с Алексеем вернулись в отель и заселились в те же номера, из которых не так давно выписались.

Прошел час и полтора, тучи еще больше сгустились, пошел дождь, на горы упала пелена тумана. Неизвестно, когда поднимется ветер и раздует облака. Похоже, погода наладится не скоро.
Опять вышли на связь. Григорий спросил Сергея:

– Ты не против, если мы поднимемся с Дени?

– Ну а ты как думаешь? Конечно, против.

– Отчего так категорично?

– Жди меня…

– Сидеть и ничего не делать?..

Тут связь прервалась. Телефон работал 30 секунд, затем через пять минут включался с новым спутником.
И снова тот же самый, по кругу разговор.
Дени сказал: «Здесь всегда облака, здесь всегда туманы, здесь всегда моросит дождь».
Как лидер группы Сергей не мог допустить такого поворота событий. Он должен был сам убедиться, насколько опасен маршрут, проверить, надежны ли веревки. Пугало и то, что у Григория не было скального опыта, – они как раз и планировали поработать денек с веревкой и зажимом в базовом лагере.
Связь окончательно прервалась, и Сергей понял, что Григорий его не послушал.

Он в ладу со временем, умел его уплотнять и растягивать, секретов нет: надо все делать быстро, и тогда многое успеешь. Он готов прямо сейчас зайти, забежать на вершину – он в прекрасной физической форме…

Чуть приметная тропа вилась меж араукарий и круто забирала вверх, терялась в молочном тумане. Ступив на нее, Григорий обрушил на себя скопившуюся на мягких хвойных лапах дождевую влагу. Не так много людей прошло по этой тропе, и теперь вот и он намеревался шагнуть в зыбкий туман, в неизвестность. Впрочем, рядом был Дени, для которого восхождение на Пирамиду – просто работа. Он не раз уже поднимался на вершину, дожди и туманы его не смущали. «Ну что, с Богом?!» «Окей!» – улыбнулся Дени. С Богом, так с Богом, хуже всего ждать у Пирамиды погоды. Не пение райских птиц, которых тут в джунглях Папуа сохранилось еще достаточно, слышал он – довольно долго уши закладывало урчанье большегрузных машин, и, подгоняемые этой живущей в диссонанс с окружающим миром индустриальной нудилкой, они шли безостановочно, пока не поднялись на достаточную высоту, чтобы оказаться в полной ватной тишине. Внизу пелена тумана и облака, вверху облака… Перед ним влажная стенка, подернувшаяся трещинами и расписанная прихотливыми узорами лишайника. От земли он оторвался, но до вершины еще как до неба. По сути, сейчас он стоял между небом и землей. И цель его, взойти на вершину, вдруг представилась чистым ребячеством… Сначала послышался слабый шорох, затем грохот несущейся лавины камнепада. Григорий метнулся под скальный карниз – в то же мгновение увесистые булыжники прогрохотали ровно по тому месту, где он только что стоял. Когда грохот утих и устоялась совсем уже мертвая тишина, как ежик из тумана, выплыла белозубая улыбка Дени.

– Сорри!..

– Я бросаю камешки,
Камешки мечты,
Я опять стою на краешке,
Краешке судьбы… –

пропел в ответ Григорий. Он не успел испугаться. Обдало как холодной водой.
Эта песня особенно нравилась аборигенам, когда они, коротая время перед самолетом, посетили местную джаз-банду. Григорий пел под гитару, они поддерживали барабаном и подпевали: «Камешки, камешки…» Слово «камешки» казалось смешным. И без конца просили Григория повторить эту песню.
Они еще трижды спускали друг на друга камнепады. По-настоящему Григорий должен был испугаться, когда завис на веревке над пропастью на выходе к предвершинному гребню. Было время испугаться. Как раз зазвонил телефон. Скорее всего, Сергей… Нелепое положение, даже ответить не может – тертый перец называется. Слышал, как поскрипывает веревка, и отчетливо видел, что она во многих местах побита, стоит ему дернуться, сделать резкое движение, непременно оборвется.  Подумал: «Дать ему, что ли, денег на новую веревку? Странный этот Дени: для него новая веревка дороже человеческой жизни».

Ночью Григорий позвонил и сказал, что они все-таки сходили на вершину, о чем он очень жалеет. На следующий день облака рассеялись, и остальная часть группы залетела к базовому лагерю. Григорий улетел обратным рейсом. Так что времени  для выяснения отношений не оставалось. И это к лучшему. Вряд ли решение будет правильным, если  принято сгоряча.
Экспедиция продолжалась. Алексей отказался от восхождения: «Составил компанию Григорию, и этого достаточно». У него не было в планах штурмовать вершину. Поднимались вдвоем с Владимиром Степашко, оба хорошо подготовлены технически. Сходили, вернее сказать, сбегали. На вершине оказались через 6 часов после выхода из базового лагеря – таких молниеносных восхождений, по отзывам местных гидов, еще не было.
Через день вылетели из базового лагеря в аэропорт.

Эмоции, похоже, улеглись, Сергей – так ему тогда казалось – принял взвешенное решение. Из письма Григорию:

Из нашего с тобой договора выхожу, считаю что, видимо, не обладаю еще достаточным авторитетом, чтобы запретить тебе делать то, чего делать нельзя, а именно – подвергать опасности свою жизнь… Рад, что у вас все хорошо закончилось, и поздравляю с успешным восхождением…

Поднялись на вершину, вернулись живыми и здоровыми – и экспедиция объявляется успешной. В итоге так и получилось, но у Григория это очередное его достижение не вызывало обычной радости, примешивалось досадное чувство, что сделал не то, не так… Поднявшись на вершину, он не был на высоте отношений, которые приняты у восходителей: есть лидер в группе, и к его мнению надо прислушиваться. Григорий понимал, что совершил ошибку. Хорошо, что так закончилось, но все могло быть иначе, и не было никакой уверенности в благополучном исходе. И еще один вывод, который он сделал для себя: самый быстрый способ достижения цели не всегда самый правильный.
Вообще Григорий ответственно относился к экспедиции, серьезно к ней готовился. Скрывать, что происходило на самом деле, не имело смысла – Сергей знал маршрут и отлично представлял, что могло произойти днем и особенно ночью на спуске. Да Григорий и не пытался скрывать.   
Теперь, переживая случившееся, думал, как наладить с Сергеем отношения.

Сергей, привет!
Большое спасибо за проделанную работу по организации экспедиции. Без тебя у нас не было бы никаких шансов…
Предлагаю еще раз обсудить договор и, если надо, имевшиеся проблемы. Даже по уголовным делам, связанными с убийствами, у обвиняемых есть право на защиту и апелляцию.
Надеюсь на продолжение сотрудничества.
Пожалуйста, позвони или напиши, как окажешься на связи.
Спасибо.
Григорий.

Потом еще был звонок, и Григорий сказал:

– Надо бы встретиться.

Встретились в Екатеринбурге в офисе холдинга, потом поехали к Григорию домой. Да, он сделал ошибку. Их отношения давно уже переросли отношения «гид – клиент». Они поняли друг друга, простили и помирились. Решили, что будут сотрудничать дальше, Сергей начал организовывать экспедицию в Антарктиду.

Григорий упрямо шел к своей цели. Пятой из семи вершин был намечен Массив Винстона в Антарктиде.
Наш земной шарик не кажется нам сегодня большим, цивилизация проникает в самые отдаленные уголки планеты, и все же ледовый континент нечто особенное. Самый загадочный и неизученный на планете. Есть еще места, где не ступала нога человека. Горы здесь, как и на всяком уважающем себя материке, имеются, но по понятным причинам альпинисты эти горы не особенно жалуют. Следует только вспомнить, что в 2003 году группа альпинистов, в составе которой были и наши екатеринбургские восходители Валерий Першин и Евгений Виноградский, покорила никому неведомый доселе, лишь увиденный с самолета немецкими картографами и обозначенный на карте, пик Шварца. Высотой он будет поменьше – 2510 метров, но покруче. Категория сложности 6б, сложнее уже не бывает. В декабре-январе 2007–2008 годов клуб «Семь вершин» организовал беспрецедентное паломничество восходителей на ледовый материк. Под руководством капитана клуба Александра Абрамова стартовали одна за другой три группы, более 20 человек.

Антарктида не принадлежит никакой стране, и символично, что группа Григория подобралась интернациональная: итальянец, два американца, монгол, украинец (тот самый Владимир Степашко, с которым он уже успел подружиться в экспедиции на Пирамиду Карстенз) и наши люди из России, среди которых был Андрей Суетин, друг и товарищ по бизнесу, с ним они уже сходили на Монблан. Всего 12 человек.

Сказать про них про всех, что это люди безрассудные, было бы неправильно. Но то, что экспедиция была рискованная, – это точно. Надо еще сказать, что они, при всей своей осмотрительности, не знали до конца, когда и при каких обстоятельствах рискуют жизнью. Но то что объединяло Григория с этими, очень разными людьми, что, даже зная все подводные камни экспедиции, все риски, они бы от нее не отказались. Начнем с того, что попасть на Антарктиду можно только с определенным процентом риска для жизни.  
Сергей улетел в Чили в начале ноября. У него было две группы, почти месяц готовил их. В конце ноября улетел в Антарктиду. Отработал с первой группой, вторая должна была залететь практически на следующий день. Но из-за непогоды пришлось подождать десять дней. Григорий с группой, получилось, залетел под самый Новый год.
Воздушная дорога на Антарктиду проложена из чилийского порта Пунта Аренаса, самого южного города Южной Америки. Летом, в декабре и январе, случается, летает самолет. Маршрут наметился в начале девяностых. Поначалу летал американский «Геркулес», потом его заменил ИЛ-76. Оказалось, именно он больше, чем какой-либо другой самолет, подходит для таких особо длительных перелетов. Борт прописан в Казахстане, во время бессезонья – а это десять месяцев – он курсирует челноком в Эмиратах, совершая коммерческие перевозки. Всю антарктическую логистику организовали американцы, они и арендуют чилийскую полярную станцию, на ее базе устроили свой коммерческий лагерь для восхождения на Массив Винстона и для полета на Южный полюс. Американцы организовали также свою базу в Пунта Аренасе, который может принимать большие самолеты, такие, как ИЛ-76. Экипаж же, который остается 10 лет неизменным, (пилот, проводник и механик), если его хорошенько поскрести, окажется изначально наш, русский. На этом основании можно сделать вывод, что наш брат склонен больше других к риску и безрассудству.
Топлива хватает только на перелет в один конец. Для обратного пути самолет заправляется в Антарктиде. Разумеется, вылет состоится только при благоприятном прогнозе. Но также известно, что прогноз не может быть стопроцентно точным. Случалось, погода круто менялась – и самолет разворачивался и возвращался. Однако есть так называемая точка невозврата, пролетел ее – остается только одно: лететь дальше, потому что на обратную дорогу топлива не хватит.

Итак, точку невозврата пролетели. Назад дороги нет. Переглянулись – все как будто в порядке, попали в турбулентную зону – потрясло маленько, это бывает. Теперь главное сесть. Такая особенность, аэродром на Антарктиде никто не догадался построить – на лед надо садиться. Далеко не идеально это природное аэродромное поле, и не с кого спросить, почему сплошь одни  рытвины. Приземлившись, ИЛ скользит по льду 5 километров, тормозя только двигателем и реверсами. Особенно опасен ветер. Достаточно даже слабого ветра, чтобы завалить самолет набок.
Шасси коснулись льда, оторвались, снова коснулись, борт изрядно трясло, пока он довольно долго скользил по природной ледяной посадочной полосе. Наконец, остановился. Григорий вскинул руку, два пальца буквой «V» победа! 12 восходителей дружно аплодировали. Добро пожаловать в лагерь Пэтриот Хиллс! Из кабины вышли пилот и механик. Наши мужики, из Подмосковья, ничего героического, пилот даже немного позевывал: долго-таки летели, что-то даже притомился… И вместе с тем мастера мирового класса. А рискуют они, потому что работа такая. Кому-то нужен адреналин, ради острых ощущений люди рискуют жизнью. Григорий был просто счастлив в экспедициях. Глаза лучились радостью, широкая улыбка Буратины не сходила с лица.
Вышел из самолета – и стоял, ослепленный солнцем и сверкающим снегом. Сначала ничего не видишь, глаз должен привыкнуть к слепящим белым, солнечным и синим, мглистым тонам, к здешним оптическим причудам. Вырос на Шарташе – что он, снега не видел? Нет, он даже и представить не мог, какой здесь снег. Закаменевший от морозов и ветров, поет под ногами. Пим-пим-пим, – ступает он по нему. Обитый ветром бугор искрится тончайшей сахаристой корочкой. Поднимается на бугор – пим-пим – на самом высоком пределе звуки, спускается ниже в овраг, идет  по голубовато-светящемуся, отполированному струением поземки овалу, снег берет ноты грубее, ниже, а на самом дне, где его навалило и напрессовало несколько метров, откликается хрипло и отрывисто: гриб-гроб-груб… Снег, снег и снег. Везде разный и всегда иной. Сверкающий, матовый, гладкий, покалывающий глаза щедро вызвездившимися кристаллами. И снежные торосы в бесконечном разнообразии стремительных форм. То они похожи на упрямо летящих встречь ветру оленей, то на криво срезанные пчелиные соты, то на мгновенно окаменевшую волну. Грани контрастны, непримиримы: теплый, солнечный – и холодный, ультрамариновый, мглистый. В красках, в графическом изломе линий – острота, борение стихий.
Сразу после завтрака пошли в гости к местному населению, пингвинам и тюленям. Пингвины оказались народом приветливым и любопытным, обступили, разглядывали и с удовольствием позировали перед камерами, выводили из своих норок-домов детей. Тюлени были заняты своим и не обращали внимания на пришельцев.

Еще недавно слушал пение райских птиц в Папуа, в грузовике, в фургоне с открытым верхом колесил по Африке, смотрел на слонов и львов, разглядывал жирафов, его сопровождали толпой бредущие антилопы, пыль из-под копыт и звериный запах вдыхал. И поднимаясь на Килиманжаро, обнимал сенецию, фантастически красивое растение тропической тундры…

– Ты где? – спросил его Сухнев, когда они связались по спутниковому телефону.

– Здесь…

«И здесь и там, и нигде», – пробормотал Сухнев, имея в виду, что руководителю желательно находиться как-то поближе к делам холдинга.
На самом-то деле он находился и здесь, и сейчас – редкое и счастливое состояние, которое мы в своем огромном большинстве утратили и забыли в кругу забот и суеты. Состояние, когда ты проживаешь каждое мгновение жизни как божественное откровение.
Десять дней они ждали вылета в Пунта Аренасе, взывая ко всем богам, молили о погоде, целовали памятник Магеллану, участвовали в ритуальных танцах, купались в проливе – и что-то сработало. Они здесь. И сейчас наступит Новый Год. Наступит  в Хай Кэмпе, на высоте 3 тыс. 800 метров. Они кое-что прихватили с Большой Земли для праздника. Искусственную елочку, шары, чтобы ее украсить. А что там еще у Григория в бауле? Сейчас он всех обрадует… Открыл баул, а вместо бутылки шампанского – осколки стекла и кусочки замороженного алкоголя. Слаб оказался алкоголь супротив антарктического мороза.

– Придется везти обратно, – Григорий аккуратно собрал осколки и мороженое шампанское в пакет. Здесь такое правило: никаких продуктов жизнедеятельности не оставлять. Антарктида провозглашена стерильным материком. Это означает, что там нельзя мусорить, все отходы, считая и отходы собственного организма, надо тащить с собой, затем их перевезут на Большую Землю.

Ура! Шампанское никто не отменял! Предусмотрительно завернутая в пуховый свитерок бутылка – а ведь можно было и на себя напялить – торжественно извлечена на праздничный стол.
Сначала отмечали Новый Год по-монгольски. Дедом Морозом был Ганху Гандендарам, затем следовал Екатеринбург – тут обнаружилось сразу три Деда Мороза – Григорий Корищ, Сергей Кофанов и Андрей Суетин. Далее по Москве – опять Дедом Морозом назвался Сергей, но теперь он уже был со Снегурочкой Людмилой Коробешко. Затем пришло время по Киеву с дедом морозом Владимиром Степашко. От Италии представительствовал Лоренцо Гориано. Следом отметили сразу два американских Новых Года с Санта Клаусами – Биллом Тайлером и Джеймсом Уальдом. Во время чилийского Нового Года играли в волейбол и шахматы. Надо сказать, Сергей Кофанов хорошо подготовил праздник. Как и полагается, на Новый Год дарили подарки. Составили список участников, из шапки тянули жребий – кто кому дарит. Григорий вытянул Андрея. Достает Андрей пакет, разворачивает – трусы. Не просто трусы, а хорошие трусы, теплые, из тонкой шерсти. И главное, как раз впору. Для себя покупал, по комплекции-то они одинаковы. Да собственно говоря, и характерами схожи. Андрей часто вспоминает эту историю – такая вот веселая память о Грише.

Из-за двухнедельного ожидания рейса график экспедиции сдвинулся, в новогоднюю ночь Григорий уже должен был быть дома. На праздник были приглашены друзья. У Ларисы – с тех пор как они знакомы с Григорием – это был первый Новый Год без него. Никакого праздника у Ларисы не было. А еще говорят, как отпразднуешь Новый Год, таким он и будет.

Однако надо двигать дальше, выше. Уже преодолены около восьмисот метров перильных веревок, для Ганху это был первый опыт. Идти в кошках тоже не приходилось. Молодец, справился. Обрушился шквальный ветер, крупицы снега секут лицо, кошки скребут о закаменелый лед, не цепляя, а где-то и проваливаешься в мягкий, прямо пуховый, свеженаметенный сугроб. Чем выше в гору, тем холоднее. Минус тридцать пять – не очень комфортно. Бывалые альпинисты говорят: здесь нет особой технической сложности. 4800 – высота, примерно как на Кавказе и Тянь-Шане, однако на этой не самой высокой отметке перекрывает горло – чувствуешь, не хватает дыхания.
Надо учесть, Массив Винстона находится очень высоко по широте. Кислородная подушка тоньше, чем, скажем, в тропиках на Килиманджаро, давление другое. Барометры показывают высоту на вершине – 5300. Готовишься к одному, полагая, что обойдешься без акклиматизации, на деле получается другое. И надо себя переломить, осознав, не ты слабый и больной, а вершина такая. Стенок нет, уже легче, но есть трещины в леднике. О них была информация у американских горных гидов, которые там работают. Они этой информацией охотно делятся. Трещины обходили, но иногда, когда был надежный снежный мост, проходили по нему. Особой опасности провалиться в трещину не было.
Похоже на то, что Григорий ставил над собой эксперименты: забегал вперед, возвращался назад. И легко зашел на вершину.
Сергей не сомневался, что он зайдет.

Григорий занимался по специальной тренировочной программе: бегал, тренировался в зале, ходил с Сергеем Тимофеевым на Чертово Городище, упражнялся в скалолазании.
Поднялись в итоге все. И даже свежеиспеченный альпинист из Монголии, новый друг Григория из Монголии – Ганху. На вершине он развернул флаг Монголии и запечатлелся на фотографии: первый монгол, побывавший на Антарктиде и к тому же покоривший самую высокую ее вершину, затем связался по спутниковому телефону с президентом страны, доложил о своем подвиге ему и через устроенный радиомост по центральному каналу всему монгольскому народу. Для Сергея Кофанова эта вершина стала седьмой и последней в программе клуба, Людмила Коробешко оказалась первой россиянкой, которая поднялась на все семь самых высоких вершин континентов. Для Григория это был еще один шаг к Эвересту.
9 января группа прибыла в Пунта Аренас.

Уже через месяц после Антарктиды Григорий покорял Аконкагуа в Аргентине. Высота приличная почти 7 тыс. метров. Ни у кого горной болезни не было. Забежали даже быстрее графика, и чувствовали себя прекрасно. Григорий много пел, играл на гитаре. Чтобы петь в горах, на высоте, надо иметь особое здоровье. Кислорода не хватает, трудно дышится, если ты даже просто сидишь, отдыхаешь. Все говорило о том, что организм адаптировался к высотному воздуху. Все было хорошо в Аконкагуа, правда, досаждала одна неприятная мелочь: немного болело плечо, рука плохо двигалась. Перед экспедицией Григорий катался на горных лыжах и упал. Спускался, и тут выскочил наперерез какой-то чайник, ничего не оставалось как упасть. Не мог даже понять, где находится. Где голова, где ноги, где верх, где низ… Порвал тогда связки, синячина на всю спину.

В прекрасной физической форме, он был подготовлен к Эвересту. 10 апреля должна была начаться экспедиция. Все оформлено и оплачено, оставалось только поехать.  
Как раз 8 марта Сергей Кофанов отправил по электронке письмо, не зная, что Григорий в Швейцарии. Оставался месяц до поездки, и надо было проинструктировать, как дальше готовиться к Эвересту. Какие-то тренировки прекратить, какие-то продолжить, чтобы организм оставался в тонусе. Надо было предусмотреть тысячи мелочей, которые в горах, если их не учесть, могут обернуться серьезной проблемой. Учесть, к примеру, что два месяца употреблять только дистиллированную талую воду опасно для зубов, поэтому надо обязательно купить пасту с микроэлементами. Больной зуб – это, считай, обратный билет домой. Много заморочек по экипировке. Надо было подготовить, купить, достать: редуктора, маски, кислородные баллоны, спальники одеяла и т.д.  Но главное в письме, Сергей так и написал: «краеугольный момент»(!)
Старайтесь оставшиеся 3 недели как можно бережнее относиться к своему организму. Сведите до минимума травмоопасные выезды (горные лыжи), принимайте препараты, повышающие иммунитет и избегайте простуд, сквозняков, опасайтесь заразиться. Сейчас весна, вроде бы на улице становиться теплее, но это самое опасное время, одевайтесь теплее, даже если вам кажется, что на улице можно гулять в футболке.

На это письмо Григорий уже не ответил. Не получила поздравление на 8-е марта Лейла, не получила Скворцова и Светлана Ивановна и многие другие. Это было так не похоже на аккуратного Григория.

Лариса недоумевала: 8-е марта, а он не звонит. Времени около часа. Брат Игорь и Гришин друг Леня играют на бильярде. Вдруг ни с того, ни сего фотография Григория, где он как раз на горных лыжах, падает.

–  Упал Григорий Семеныч, – посмеялись они, зная, что он уехал кататься, далекие от мистики и каких бы то ни было предчувствий.

Ларисе он звонил 6 и 7 марта. У них было правило разговаривать по телефону через день. А тут как бы вне плана два дня подряд. Лариса сообщила: 

– Крысантию совсем плохо. Лежит у двери, не ест, не пьет. Может, ты его уже и не увидишь. – Коту исполнилось 17. Пожил.

– Пусть Крыс меня дождется, – попросил Григорий.

И Крысантий дождался – тихо ушел из жизни на четвертый день после Григория.

У телефона только стеклышко треснуло, в рабочем состоянии – звони. Он, пока еще теплилась зарядка, напоминал о себе, невнятными всхлипами. С этого телефона уже никто и никогда не позвонит. Старые часы в Каменке, которые уже несколько лет стояли, вдруг очнулись, пошли и проиграли свой заезженный любовный мотивчик, как бы пытаясь отыграть назад, превозмогая непреложный ход времени. Это было как раз в тот момент, когда Ларисе сообщили о гибели Григория. Горнолыжный костюм в порядке, каска, что лежит сейчас на письменном столе, лишь слегка поцарапана. Вещи, получается, куда долговечнее человека. Так хрупка человеческая жизнь. Чуть оступился, сделал неправильный шаг… А ведь был разговор. Лариса как чувствовала:

– Это же опасно – кататься по леднику!

– Нет, это нисколько не опасно, – успокоил Григорий, – все проверено, все продумано. Есть опытный гид, который знает, где можно скатиться, а где нельзя.

… Всё было против: сначала не было погоды, потом не было гида. Однако он хотел кататься, очень хотел. В течение дня звонил несколько раз в компанию, которая организует катание, просил найти гида, переживал, настаивал… наконец к вечеру, идя навстречу желанию солидного клиента, нашли-таки гида, это был человек даже из другой фирмы.
Утром сели в вертолет, улетели к леднику, Григорий радовался как мальчишка.
Гид знал маршрут, знал место. Это место вряд ли можно было назвать целиной, потому что лыжные следы уже обозначились на леднике. Гид прокатился первым и ждал его.
 Оглянулся – нет.

Да, всё так: и гид опытный, и Григорий – тут он добился совершенства. Не дал Бог человеку крылья, но человек придумал горные лыжи – как легко, чисто, красиво летал он над горами! Но летать все-таки опасно. Опасно подниматься на высоту. И очень опасен ледник. Может, час назад и не было этой злополучной трещины. Но ледник движется, живет своей скрытой жизнью, и никто не знает, какие процессы в нем происходят. Трещина была припорошена снегом, ширина даже меньше, чем длина лыжи. Очевидно, во время галса совпало, лыжи развернулись вдоль трещины таким вот неудачным образом, и наметенный мосток рыхлого снега, замаскировавший ее, не выдержал. Уже через 20 минут прибыл спасательный вертолет. Спасатели тоже были опытные, знали свое дело. И врачи. Они определили: смерть наступила мгновенно. Он умер, не долетев до дна 15-метровой трещины. Перелом основания черепа, кровоизлияние в мозг… В рюкзаке у Григория лежала теперь уже бесполезная книжка «Как правильно поступать, если вас завалило снегом», а также прибор, подающий сигнал, если засыпало…

Лариса ничего не меняла в кабинете. По стенам полки с книгами, больше энциклопедии: «Большая советская», «Математика», «Физика», «Анатомия» и т.д. Несколько гитар и та, маленькая в футляре, которую он брал с собой даже на Антарктиду. В кабинете только то, что ему было необходимо. Строгий порядок нарушают несколько пустых под цветы горшков у стола. Лариса купила эти горшки, когда Григорий был в поездке. Поставила и забыла про них. Он приехал – и она спохватилась: Гриша страшно не любил, когда нарушался его системный порядок.

– Гриша, ты на меня не сердись, поставила эти горшки… 

– Не сержусь, – строго сказал Гриша и, помолчав, уже с улыбкой добавил: – я ведь скоро уезжаю.

Трудно сказать, были ли у него какие-то предчувствия беды, но мысли о возможном скором конце земного отрезка пути ему приходили. В письменном столе Лариса нашла записку.
Мы мало времени бываем вместе. Давайте радоваться каждой минуте. Возможно, ЭТА минута – последняя.
Всё остальное мелочи.

Семен Иосифович и Валентина Владимировна лишились своего любимого сына, Аня – отца, Лариса – мужа, Саша – брата. Брата, который на пять лет младше и который, по его признанию, стал старшим. Не от того, что мудрее, опытнее – по ощущению защищенности, что исходило от Григория. В этом ощущении Саша не был единственным. Черным мартом 2009-го все, кто знал Гришу, почувствовали, что лишились защиты. Солидный Николай Геннадьевич плакал навзрыд. Он так не плакал, даже тогда, когда был просто мальчиком Колей. Его мир лишился опоры. Опорой был Гриша, который всегда и во всем был верным своему слову, честным и надежным. Теперь в этом мире стало пустынно, не на кого опереться.
Саша Тхоржевский пытался как-то поддержать Ларису, позвонил и еще больше сам расстроился и расстроил Ларису. «Тот еще из меня утешитель». Позднее сами собой пришли стихи.

 Так уходят поэты, так уходят герои,
Так и ты в сорок два не вернулся из боя.

Ты был тоже поэт – мастер слова и дела,
Твоя жизнь, как струна, напряженно звенела.

Детства нашего лес мы всегда вспоминаем,
Как под радиомачтами с Гришей гуляем.

Под гигантской мечтой, под колючей звездою
Мы с гитарой в руках шли своею тропою.

И у нас не отнять знамя слова и чести,
Нашу жизнь, как стихи, сочиняли мы вместе.

Ты от нас не ушел, а остался навечно,
Там, где лес и костер, и гитара, конечно.

Сотни людей, которым Гриша помогал, лишились опоры: к кому теперь прийти, кто поможет?
Отпевали в Храме-на-Крове, все было, как у всех, только слез много, очень много…
Григорий достиг многих высот. Вместе со своими друзьями: Николаем Геннадьевичем Лантухом, Алексеем Новоселовым, Алексеем Сухневым создал СКМ-холдинг – изящный, многопрофильный, масштабный и жизнеспособный бизнес. Он покорял самые высокие вершины мира. Скорее всего, взошел бы и на Эверест.

– Покоришь Эверест, а что дальше, спросил его однажды Алексей Ильиных, – в космос полетишь?

– Да, полечу.

Он один из первых россиян, заключивший контракт с фирмой Virgin Calactic на полет в космос, проплатил аванс. И в том, что он слетал бы в космос, тоже нет сомнений.
Достигая многих вершин, он поднимался  на одну самую важную высоту, высоту человеческого духа. Каждое восхождение, каждая победа над собой, еще один шаг в личностном росте открывали для Григория новые возможности помочь людям, приподнять их сознание и, следовательно, гармонизировать этот мир.