Лайенс, – прочитал я по большим негритянским губам Дэвида, – Львы! Не может быть?! Самые настоящие!

Пыль от впереди идущего нас джипа рассеялась, и мы увидели… Какие, хрен, лаенсы?! – мы увидели множество джипов-лендроверов, с десяток грузовиков, оборудованных для групповых путешествий, плотно набитых охотниками. Все машины, что были в парке Накуру, собрались здесь. Мобильник – он и в Африке мобильник. Один из гайдов углядел недалеко от дороги львиный прайд, позвонил друганам – и все машины, которые были в парке, в одночасье собрались здесь. Поскольку дикарями мы были одни, и нам никто не позвонил, то и подъехали последними. На этот раз из экономии мы арендовали легковую «японку» вместе с Дэвидом. «Давай, Дэвид, сукин сын, сделай что-нибудь, мы приехали на львов смотреть, а не на эти толстые задницы в шляпах с перьями!» – «Ноу проблем!» Ты бы видел, как Дэвид рулит. В многомиллионном Найроби, по улицам, запруженным машинами, телегами, людьми и животными, он ездил легко. Кого-то слегка оттолкнув, кому-то на что-то наступив. Где-то по встречке, где-то по разделительной полосе, а где и в объезд по газонам и дворам под пальмами… Всех искренне благодарил и пожимал на ходу руки.

Машины не стояли мертво. Кто-то уже и отчаливал, насмотревшись вдоволь, –образовывалась щель. Наша «японка» бросалась в эту щель, как кошка на мышь, занимала позицию. Не прошло и трех часов, как мы вырулили на первую линию.  
Львиная семья, так называемый прайд, отдыхала в 30 метрах от дороги. Глава прайда, почтенный Лайен, жена львица, сестра жены, два сына львенка, племянница. Им всем было глубоко наплевать, что их разглядывают и фотографируют. Вернее, они вообще нас не замечали. Удивительное дело, за редким исключением они не воспринимают машины как объект живой природы. Но попробуй, выйди из нее!.. Выходить из машины строго запрещено.

Мы наблюдаем за животными, и они нас не замечают, возможно, – порой я это даже чувствую – и за нами кто-то наблюдает, какой-то иной, не обязательно даже инопланетный, параллельный разум.

Лайен лежал недвижно, уставившись желтыми, цвета зимней саванны, глазами куда-то вдаль сквозь меня и сквозь всей этой галдящей на разных языках охотничьей братии. Я бы сказал, лежал, как сфинкс, если бы он время от времени не позевывал, или, как бы вспомнив о чем-то важном и неотложном, принимался лизать морду спящей львицы. Она приоткрывала глаз, благодарно жмурилась. Тетя валялась на спине, переваливаясь с боку на бок, львятки ползали по ней, кувыркались, задирали друг друга. Прошел час и другой – и ничего не изменилось – полная акуна матата – жизнь без забот, сплошь нега и удовольствие. Прикинь, они работают 45 минут в сутки. Задрали антилопу – и свободны. А что же человек? Царь природы, называется! Восьмичасовой рабочий день, а у меня и подавно не нормированный… А после работы то одно, то другое… Все чего-то надо. Африканцы ближе к природе, кое-что переняли у нее. Например, умение лениться. Им глубоко претит приходить вовремя на работу к 9 часам. Тут и там в парках, по обочинам дорог, в саванне под баобабами отдыхают джентльмены. Когда человек ленится, ему не придет в голову всякая хрень типа осушать болота или поворачивать вспять реки.