Горы притягивают путешественников. Может, потому что они ближе к небу, к звездам. Ближе к богам. Хотелось ближе, потому я и выбрал высочайшую из гор. Наверняка, леди и джентльмены, вы подумали об Эвересте. Нет, моя гора высотою в один километр. И конечно же, в буквальном смысле немало гор повыше и покруче. Но вы уже, надеюсь, начинаете догадываться, что я говорю «высочайшая» далеко не в буквальном смысле. Я выбрал именно Аруначалу. И не для того, чтобы покорить. А чтобы взойти на нее. Сомневаюсь, что можно вообще покорить Аруначалу. Лично меня она покорила. И очаровала.

Я разговаривал с альпинистами, известными восходителями, мне интересно было знать, что их тянет в горы, что они чувствуют, поднявшись на вершину. Для Евгения Виноградского, как я понял, важен спортивный, состязательный момент. Никто в России пять раз не поднимался на Эверест, а он поднялся, никто в мире не одолевал восьмитысячники 18 раз, а он одолел. Ему надо было покорить горы в Антарктиде, где вообще не ступала нога человека. Для него как для спортсмена важнее всего быть впереди. Для меня же, человека далекого от спорта, главное идти, подниматься. Кто первый, кто последний в моем восхождении, не имеет значения. Смысл в процессе: иду, поднимаюсь. И, между прочим, оглядываюсь назад, смотрю по сторонам, наблюдая, как поднимаются другие, уточняю направление.

При всей моей осмотрительности я не был уверен, что делаю правильно: не слишком ли дерзко с моей стороны вот так взять без спроса и забраться? Ведь что есть Аруначала: тело Шивы, свет Шивы, энергия Шивы …

Надо иметь должное уважение к богу - пусть даст знак, что не против. Жди приглашения, бери пример с великих святых.

Рассказывают, было так: пришел к подножию горы скромный садхака Ширви Баба, стоит внизу и ждет, когда позовут. Шива и Парвати не принимают, заняты. Танцуют. Ну а что еще делать на вершине горы? Прошла неделя, другая, а они танцуют и танцуют. Все же он нашел в себе силы и терпение, дождался приема. Дождался - и получил просветление.

В надежде получить просветление сюда в городок Тируваннамалаи устремляются паломники со всего света. Здесь ашрамы Шри Рамана Махарши. Здесь многое связано с ним, и если для вас что-то значит имя святого, возьмите в дорогу его посох. Что мы скитаемся по свету, чего ищем? Счастья, конечно же. Просветленный Учитель указал, где находятся запасы неомраченного счастья. В тебе самом. Счастье - прирожденное состояние человека и не зависит от внешних причин. Твой путь лежит к самому себе: постигни себя, открой свое истинное Я - и тебе откроется чистое счастье. Что ты должен преодолеть? Привычки ума, стереотипы мышления… Определить, наконец, кто ты…

Мой друг Вова, с которым мы колесили по Индии, долго смеялся, услышав такое.

- Я что дебил, я что, не знаю, кто я?

Он не дебил, он крепкий спортивный парень, уверенно плывет в этом бурном и мутном потоке, что называется «жизнь», и подобной «ерундой» голову не забивает.

- Знаешь - тогда скажи: кто ты?

- Я - это я.

- Это не ответ.

И я начал задавать ему наводящие вопросы в духе практики вопрошания «кто я?».

Здесь эта практика популярна. Задай себе несколько наивных вопросов, это полезно: твой завод - это ты? Твой костюм - это ты? Картина, которую ты написал, - это ты? Твои поседевшие волосы - это ты? Зуб, который ты потерял в драке, - это ты? Твое тело - это ты? Увы, и тело не вечно, подвержено болезням - одежда, которая рано или поздно износится. Вряд ли можно быть счастливым, сознавая это. Для чего йоги лежат на гвоздях или левитируют? Не для того, чтобы удивить зевак, а для того чтобы отделить: я - это я, а тело - это тело. Когда ты открыл в себе божественное Я и отождествил себя с ним - ты счастлив.

К моему облегчению, Вова не поехал со мной, остался в Ауровиль-биче, сказал, что это ему не нужно, итак потерял восемь дней у Саи Бабы в эзотерическом угаре. К тому времени у него появилась игрушка: мы взяли напрокат мотоцикл, и он теперь рассекал по бенгальским деревням, общался с индусами, помогал рыбакам. Ему была интересна жизнь простого народа. Я думаю, он тоже с пользой для себя проводил время. Я намеревался пойти один, но со мной напросилась женщина, тоже русская из нашего отеля - Валентина. Пообещала, что не будет мне мешать. И она свое обещание выполнила.

От большого ашрама Рамана Махарши удобно начать медитативный обход вокруг горы. Живописная тропа, ветви, полные цветов и листьев, смыкаются над головой, спасая путника от тропического солнца. Тут и там уютные полянки для медитации, каменные диванчики для отдыха… Камни положены так удачно, что сущее наслаждение ступать по ним босыми ногами. В тени они не жгутся, приятно прохладны. Трудно сказать, где работал дизайнер, а где явила пример гармонии сама природа. Образцовый порядок и чистота - это редкая роскошь для Индии - вскоре тропа спускается к городу, становится обычной дорогой с гниющими кучами мусора по обочинам, где шныряют серые пасюки. И райскими птичками над вечно цветущими и благоухающими деревьями.

Смею утверждать, леди и джентльмены, сам Шива не возражал против моего восхождения. Было много замечательных совпадений, которые никак не назовешь случайными. До Тируваннамалаи мы добирались из Ауровиль-бича через Пондичери и Виллапурам. Как по особому, заверенному свыше, расписанию нас дожидались автобусы, и только мы садились - срывались с места. Так на всех станция: и туда, и обратно. Я уже для себя определил: если возникают преграды там, где их не должно быть, надо для своего же блага отказаться от маршрута. И напротив, если возникает ощущение, что тебя ведут, - доверяйся, знай, что ты под особым покровительством… Кажется, Вова прав, я на самом деле впал в мистику. Ничего не поделаешь - Индия.

За день до поездки я видел морскую змею и рассказал об этом Юре, тоже такому же духовному искателю вполне уже пенсионного возраста. В Алма-Ате он истину не нашел, надеялся найти в Индии. Он сказал: «Это тебе был знак, не вздумай подниматься на гору!». Но я рассудил иначе, восприняв эту дивную рептилию как доброе предзнаменование. Я вообще к змеям хорошо отношусь. Не хуже, например, чем к обезьянам. Кстати и Будда вспомнился с его коброй, торжественный момент мировой истории: змея над головой принца Гаутамы возвещает его пробуждение и начало новой религии. Да и Шива изображается с коброй, вместо галстука украшающей его мужественную одежду.

Мы сошли с медитативной тропы у прилепившегося к скале малого ашрама Рамана Махарши, форсировали родничок, бьющий из-под этой скалы, выдвинулись к округлому, как живот Шивы, каменному платцдарму. Отсюда и начали восхождение. Как раз стемнело. Все шло по плану. Мне и хотелось ночью. Такую я себе придумал практику. Светила полная луна, к тому же я прихватил фонарик. Каждую пядь тщательно просвечивал, чтобы, не дай бог, не наступить на кобру. Змеи и в самом деле не редкость в этой благословенной стране. За мной по пятам следовала Валентина.

Мы не лезли напролом, всегда была возможность обойти крутизну, я забирал вправо, мы ввинчились в высоту не быстро, но уверенно. Иногда преграждали путь гигантские глыбы. Когда-то, очень, наверно, давно, в титанические времена сотрясалась земля, и они с ужасающим грохотом катились вниз. Иные глыбищи, размером с дом, зависали в нерешительности: упасть, скатиться или зависнуть еще на тысячи лет. Казалось, тронь пальцем - и покатится, грохоча и рассыпаясь на многие осколки. Обходили от греха подальше. В самый сложный критический момент в луче фонаря высвечивалась начертанная на камне стрелка - мы одолевали высоту далеко не первые, какой-то опытный восходитель расставил вешки, чтобы мы зря не рисковали, сэкономили силы и время. Тут и там росли кусты, можно было схватиться за ветки, подстраховаться, удержать равновесие. Все равно первые метры мы забирались в каком-то лихорадочном возбуждении: что таила гора, окутанная ночной тайной, какие готовила нам испытания? Выбрав поудобнее терраску, устроились на привал. И хорошо было так сидеть, привалившись на камень. Внизу плескался огнями шумный город. Перед нами амфитеатром храм Шивы, занимающий немалую часть Тируваннамалаи. Город в городе. Возносились на 60 метров надвратные башни гопурам, хорошо видны в ночном освещении каменные коровы, что возлежали на гребне внешней ограды храма по периметру, и живые домашние, что отдыхали под ней.

Было бы неправильным не посетить храм. Это тоже необходимая подготовка к восхождению, если уже не само восхождение. Храм в Тируваннамалаи нечто особенное. Строившийся еще в Х веке, он поражает масштабом, бесконечной фантазией форм и выразительностью каменных скульптур и барельефов. Сколько мастеров, сколько творческого труда, сколько веков потребовалось, чтобы выточить из камня кружевной город. На его огромной территории с раннего утра до позднего вечера происходит служба. Нарядно одетые люди приезжают сюда как на праздник. Участвуют в обрядах, закусывают, покупают сувениры, отдыхают. Для начала хорошо просто побродить по территории, пощупать камни, поглазеть на происходящее, пообщаться с людьми, почувствовать, впитать храмовую атмосферу. А уж потом, если вам это нужно, попробовать разобраться в обрядах и ритуалах.

Сам Шива наиболее почитаемое божество на всем густонаселенном богами индийском Олимпе. Он, как и Зевс у древних греков, является прародителем других богов. Как было сказано, Шива и Парвати танцевали дни и ночи напролет, но не только… когда они бросались друг другу в объятья, сверкали молнии, гора ходила ходуном, с вершины катились гигантские камни, а капли любовной влаги, падая на землю, обращались в богов.

Однако же пора было двигаться дальше. Гора становилась круче, но мы уже убедились: она подлости не таит - никаких камнепадов, пропастей и колодцев. Чем выше мы поднимались, тем ярче светила луна. Это же очевидно, с каждым шагом мы приближались к ней. В темноте уже вырисовывалась вершина. Двигать к ней напрямую не получалось - слишком круто, к тому же тут и там преграждали путь эти глыбищи. Видно, и есть только один путь в высоту - по спирали. Как в космос летят корабли, подчиняясь силам гравитации, так, поднимаясь к вершинам духа, мы, люди - производное земной и космической природы - ступень за ступенью преодолеваем земное притяжение и отдаем ему должное, оглядываясь назад и вниз.

Вершина на поверку оказалась отрогом горы, обошли справа, и в ночном мраке чуть видно мглистым силуэтом обрисовался новый пик.

Снова привалились на камни. Город потускнел, огни частью потухли, а те, что горели, обратились в мерцающие точки, шум города уже не доносился до этой отметки высоты. Смотреть вниз - захватывало дух.

Собака взлаяла… как будто где-то рядом. Откуда она здесь?

Еще можно было угадать храм Шивы, ашрам Рамана Махарши и квартал центра Шакти уже погрузились во влажную и теплую мглу.

Я был у Шакти. И это тоже необходимая подготовка к восхождению. Или опять же - само восхождение.

Назвать женщину Шакти - означает увидеть в ней божественную ипостась.

Сам по себе бог, даже такой могущественный, как Шива, со своим только мужским началом был бы беспомощным. В каждом древнем боге предполагается женский аспект. Два в одном. Все андрогины: Адам Кадмон, что явствует из Каббалы, «аадми» (сравните Адам) на хинди, кстати означает «человек», Амон-ра у египтян, Пань-гу у китайцев. Два в одном: Адам и Ева, Шива и Парвати… Женский аспект в индийской традиции необычайно представителен ѕ целая череда богинь. Кали, ее легко отличить от остальных богинь, чудовище с ожерельем из человеческих черепов, в ушах младенцы, алкающий красный язык. До сих пор в Калькутте в храме в честь нее приносят в жертву живых козлят. Дурге ѕ тоже грозная, но красивая, сидит верхом на льве ѕ защитница от демонов, ее скульптурки в камне, дереве и глине продаются повсюду в Индии. И кроме них: Лакшми, Сарасвати, Чамунда, Дэви, Бхавани, Трипура, Сундари, Бхайрави, Чанди, Тара, Минакши, Лалита, Камакши, Раджарадже… В этих образах отражена вся женская природа. Все, что можно сказать о женщинах, сказано. Однако Шакти - это как бы производное, идеал, искомая вечная жена. Она - сама Мать-Природа, воспроизводящая материальная сила и женская энергия. Шакти - женщина, верная Притхви Таттва (принципу Матери-Земли). У нас, у мужиков, нет того, что есть у женщины. Любая женщина сильна. Как сказала Шри Матаджи Нирмала Деви, бывает ужасающе сильна, но любая женщина растрачивает свою силу на споры и критику ѕ и тогда силы ее уходят в непристойность и глупость. Шакти источает любовь, несет мир и спокойствие. Она смиренна, благочестива и сострадательна. Ее внутренняя энергия, энергия шакти - величайшая сила.

Меня научили сесть поближе к проходу: проходя, святая Шакти, возможно, к тебе прикоснется.

Я сидел среди прочих паломников на подушке со слоником, глаза закрыты - и вдруг ощутил нежную волну - открыл глаза: она вошла, неслышно ступая маленькими босыми ножками по мраморному полу, невысокая черно-коричневая тамилка в сари цвета охры. Это скромное одноцветное без каких-либо орнаментов и металлизированной нити, которую так любят индуски, сари означало, что Шакти отрешилась от эго, победила внутренних врагов, каковыми являются наши страсти: привязанность, вожделение, жадность и прочее, владеет собой и достигла безусловной любви.

Она прошла, села в свое кресло лицом к сидящим в падмасане, кроткая улыбка, исходящая из самого сердца, не сходила с ее лица и осеняла зал, собравшихся в нем адептов, которые непроизвольно раскрывали ладони, впитывая исходящий от нее свет. Я опять впал в забытье. Но почувствовал, когда ее не стало - прошла тень, так бывает, когда на солнце найдет облачко.

Я уходил от Шакти с чувством: она меня благословила.

Еще последний решительный бросок - и мы на вершине. Напрасно я так думал. История повторилась: правее отрога горы, что я принимал за вершину, смутно обрисовался еще один пик, не в пример более высокий.

Взлаяла собака…

Я сказал Валентине:

- Всё было.

- Что?

- Уже видели вершину. И собака…

Такое впечатление, что идем по кругу. Как у Ницше в «Заратустре». Для чего-то он тоже поднимался на свою гору. Для того чтобы, поднявшись, сесть, смотреть вниз и смеяться над теми, кто внизу. Больной душевно философ сочинил эту фигню в Альпах. На Аруначала он не поднимался да и вряд ли читал «Авесту». В священном писании ариев другая история. Гора представляется как эволюционная программа для ариев и всего человечества. Всего-то три слова: «благомыслие», «благословие», «благодеяние». Поразмышляйте на досуге, леди и джентльмены, ѕ глубокие вещи. Под «благомыслием» подразумевается свойство мыслеформы приземляться. Мысль материальна, так что начинать надо с дисциплины мысли: думай обо всех хорошо, тогда и люди будут хорошими. А «благословие»? Не говори всуе дурных слов, это непременно дурно отразится на окружающих и прежде всего на тебе самом. Давненько это сформулировал Спитама Заратуштра, 6-й век до новой эры, но человечество до сих пор карабкается в эту гору. Все вместе и каждый в отдельности…

Даже не верилось, что мы поднимемся, одолеем… Однако гора больше не дыбилась, и те отроги, которые мы принимали за вершины, были далеко внизу. К нам выбежала крохотная собачонка, за ней собака побольше, ее мамаша. Больше близ вершины никого не было. Мы угостили собак хлебом и молоком. Ели с большой жадностью. Вряд ли эти отпетые вегетарианки пробовали когда-либо косточку. Я слышал, тут, на вершине, паломников встречает гуру, тебе подносят водичку с кокосовым маслом или плошку риса. Возможно, так и случилось бы, если мы поднялись на вершину днем. Но мне все-таки мой вариант нравился больше. И меня устраивало, что вместо гуру нас встретили эти две трогательные собаченции. Они радовались нам совершенно искренне.

Вершина была скользкой и черной от пролитого масла. По всему видно, здесь происходят религиозные ритуалы, приносятся жертвы в честь Шивы. Немного ниже трепыхался на ветру шалашик, мы заглянули в него, увидели с десяток подушек для медитации.

Я сидел на вершине, город внизу мерцал звездочками огней, посмотрев в небо, я увидел точно такую же звездную картину. Я подумал, что нахожусь как раз посередине между небом и землей, и это как раз то самое место, которое уготовано человеку. Раньше я это знал теоретически, сейчас увидел наглядно.

Голова не кружилась, не распирало от гордости: я взошел, я это сделал! Я отдавал себе отчет, что даже эта вершина еще не вершина духа, а тоже горный отрог, некая промежуточная высота. Хотя, конечно, важная для меня и своевременная.

Я нашел удобный камень, навалился на него, чтобы попытаться ни о чем не думать. Собачонка, дрожа от холода, забилась ко мне под свитер. Валентина нашла себе свою, удобную для себя каменную нишу.

Камень, нагретый солнцем за день, отдавал тепло, однако обдувал прохладный ветерок. Я доверчиво подставлялся ему, качались ветви кустов над обрывом, впечатление, что я действительно рею между небом и землей, обтекаемый энергией Шивы. Такой энергией полезно облучиться, тем более что она бывает подчас разрушительной. Много накапливается в тебе ненужного хлама: противоречивые мысли и поступки, неразрешимые дилеммы. Трудно разобраться в себе, отбросить пустое, оставить необходимое и ценное. Какие-то люди, связи, знакомства, обязательства… Я облеплен всем этим, как старая лодка ракушками. Стал инертен, неповоротлив, мне тяжело двигаться. Надо сбросить балласт, ступать налегке… Мне казалось, меня пронизывает энергия Шивы, становится ясным, сколь немногое и что именно мне нужно в моем пути.

Перед утром собачонка выскользнула из тепла, побежала куда-то в темноту, грозно залаяв. Я подумал, в благодарность за то, что я ее накормил и согрел, отрабатывает.

Небо на востоке просветлело, показалось в туманном зареве заспанное солнце, розовые лучи коснулись надвратных башен гопурам, внешней ограды храма - каменные коровы на ней порозовели…

Город просыпался. Двигались повозки, полные мандаринов и кокосовых орехов, открывались лавки, в закусочных под открытым небом вспыхивали костерки и газовые горелки, жарились пирожки-самосы, кипятились чай-масала и кофе, чтобы накормить-напоить утренних прохожих. Растворялись ворота храма, служители окропляли водичкой дорогу, чтобы вошел священный Ганг. Пора было будить богов, они почивали в своих покоях, две скульптурки Шивы и Парвати. Брамин открывает шторки, чтобы солнце вошло в спальню. Затем он подставит богам зеркало, чтобы первыми, кого они увидят, были они сами. Затем принесет угощения: всевозможные сладости. И надо будет также отдать должное лингаму Шивы: умаслить его молочком и медом, и ко всеобщему восторгу молодых индусок, которые более всего любят наблюдать этот обряд, надеть на него гирлянду живых цветов.

Для индусов Шива - живой бог, потому жива его энергия.

Встретив солнце, мы стали спускаться вниз. Собачки провожали нас. Вдруг моя крохотная собачонка ощерилась, грозно залаяла. Я обернулся и увидел обезьян, перемещавшихся вслед за нами. Я остановился, снял фотоаппарат, чтобы запечатлеть. Остановились и они. С крутого, почти отвесного склона спустились еще несколько. Еще… Стая штук пятьдесят. Получив подкрепление, двинулись на нас, хищно щелкая и противно скрежеща. Может, их останавливала, чтобы не броситься на нас и не разорвать на части, эта крохотная геройская собачка. А возможно, они просто хотели показать, кто на горе Шивы настоящий хозяин. Я разглядел предводителя шайки: огромный самец с порванными ноздрями, весь в шрамах. Позднее слышал, рассказали об этом бандюгане. У одной девушки из Канады вырвал сумку, в которой были кроме прочего и документы, а парня, который отважно бросился эту сумку выручать, швырнул так, что тот кувыркнулся на три метра. Впрочем, он взял только пирожки с папайей, а документы вернул. Преследуя нас, они, между прочим, занимались своими делами: лазили по деревьям, мамаши кормили грудью малышей, а сам предводитель банды, мимолетно вспомнив об обязанностях продолжения рода и не прекращая преследования, оседлал самочку.

Когда мы оторвались от преследователей, солнце уже вовсю жарило. Попалась навстречу американка, первая утренняя восходительница. Успокоили: половину прошла, значит гора по ее силам, но за обезьян поручиться не можем.

На терраске медитировал австралиец Кен, этот двухметровый джентльмен в шортах, на которых был изображен Ганеша, примелькался нам еще в Варкале. Над его головой мощно, десятью кобрами, упруго покачивались ростки агавы. Он же был неподвижен, словно бы окаменел: застыла улыбка, неподвижна коленка. На нее, приняв, наверно, за сук дерева, уселась бабочка, за которой наблюдал небольшой варанчик, чтобы исхитриться и слизнуть длинным липким язычком. Не стал подходить ѕ можно было спугнуть варанчика, бабочку, а самое главное - счастливую улыбку Кена.

И встретился еще один словоохотливый индус, один из тех добровольных гидов, которые заканчивают разговор всегда одинаково: просят денег. И я подумал еще раз: правильно, что мы пошли ночью.

Так без особых приключений мы подошли к малому ашраму, стали переходить ручей, и тут Валентина поскользнулась на мокрой каменной поверхности, упала и поехала. Слава богу, до обрыва было еще какое-то расстояние, метров через десять, зацепившись за ветки куста, затормозила.

- Больно?

- Не очень… Как я пойду, такая грязная?!

- Раздевайся, - сказал я ей, - и стирай свои белые одежды.

Родниковая вода стекала в каменную чашу, в которой было удобно не только постирать, но и самому искупаться.

Вскоре Валентина надела свои чистые и белые одежды, через какие-нибудь пять-десять минут солнце высушило их. Отважная женщина. В прошлом она и с парашютом прыгала. Не знаю, о чем она думала, поднимаясь в гору, сидя на вершине и сейчас, катясь по скользкой и весьма наклонной каменной плоскости. У нее была своя практика.

У меня - своя.

- Все-таки скажи, что тебе конкретно дала эта практика? - спросила меня образованная леди.

Я стал заметно счастливее. У меня с утра и до вечера прекрасное настроение. Уверяю вас, леди и джентльмены, запасы чистого неомраченного счастья неисчислимы, и они, самое удивительное, совершенно не зависят от внешних обстоятельств. Кажется, я нашел заветный ларец. И где бы вы думали?! В самом себе! Приоткрыл его…